4,5 ТЫСЯЧИ ОПЕРАЦИЙ И 15 ЛЕТ ПРАКТИКИ — таков «скромный» послужной список пластического хирурга Дмитрия Саратовцева.
Причину такой популярности среди пациентов он объясняет просто — для них он старается быть не только хирургом, но и психологом.
В интервью журналу Ballare он рассказал о главных страхах своих пациентов и конкуренции русских пластических хирургов с иностранными, а также ответил на вопрос о том, можно ли отсрочить старение.
B.: Дмитрий Михайлович, расскажите, что сейчас собой представляет современная пластическая хирургия?
Д.: Чтобы понять это, нужно немного окунуться в историю. В России само пони- мание пластической хирургии началось приблизительно в конце 80-х — начале 90-х годов. А вообще до недавнего времени — это 2011 год — у нас в стране даже не было такой специальности, как пластическая хирургия, а значит, ею мог заниматься любой, имеющий сертификат челюстно-лицевой хирургии и какую-то первичную переподготовку. И по сравнению с другими странами мы уже давно отставали. Но затем, после 2011 года, в России начали появляться кафедры в крупнейших университетах, которые начали подготовку кадров по этой специализации. Я считаю, что мы начали догонять зарубежные страны по своему опыту и развитию. Теперь у нас появились свои учителя, знающие свои дело и имеющие достаточный опыт в проведении эстетических операций.
B.: Есть ли отличия между ситуацией в России и других странах мира?
Д.: Да, ещё 20 лет назад отличия действительно были, и не в нашу пользу. Но если взять современную ситуацию, то начиная с 2015 года до сегодняшнего дня, в пластической хирургии у нас идёт интенсивное развитие. Мы догнали своих профессиональных коллег из-за рубежа и ничуть не уступаем им.
B.: Приходится ли вам по-прежнему развеивать мифы о пластической хирургии? Какие заблуждения всё ещё живучи и популярны?
Д.: Таких мифов действительно масса и их по-прежнему приходится развеивать. Расскажу о самых основных. Недавно закончилось лето, и мне часто задавали вопрос мои клиенты: можно ли оперироваться летом? Безусловно, можно, единственный момент — нужно тщательно соблюдать некоторые рекомендации хирурга, но впрочем, как и всегда. Ещё один миф — это то, что после установки имплантов молочных желёз нельзя будет кормить грудью. Но техника этой операции очень хорошо отработана, есть самый безопасный способ установки импланта — под грудью, в результате чего полностью сохраняется анатомия молочной железы и не повреждается ни один млечный проток. Поэтому кормить грудью после операции, конечно же, можно. Многие пациенты интересуются, не наберётся ли обратно лишний жир после липосакции. Я отвечаю на это так: если пациент опять же не соблюдает рекомендации и усиленно питается нездоровой пищей, в этом месте повторно наберётся повышенной слой жировой клетчатки.
Один из основных мифов касается наркоза — многих даже пугает не сама операция, а наркоз. Но поводов бояться нет, поскольку согласно современному законодательству, на каждой операции анестезиолог должен присутствовать при любом виде анестезии, не только при наркозе, который оперативно среагирует даже в случае внезапно возникнувшей аллергической реакции. Даже в результате банального визита к стоматологу может возникнуть такая реакция. Плюс все препараты, которые используются во время анестезии, являются современными, имеют свой антидот и отличаются коротким действием.
B.: Существует ли граница между корректировкой внешности и нездоровым, навязчивым желанием изменить природу своего тела?
Д.: Я слышу подобные мнения от, так скажем, антисторонников пластической хирургии — вот, мол, человек подсел на операции. Но так получается, что если пациента что-то не устраивает в своей внешности, и после операции он получает идеальный результат, это ему нравится и сразу же возникает желание исправить все свои недостатки на теле или лице. К тому же мы все знаем фразу о том, что нет предела совершенству. Но пациенты с нездоровым желанием и зависимостью от операций тоже попадаются. Их приходится вычленять из общего числа пациентов с помощью некоторых вопросов. В таких случаях всегда требуется консультация психиатра с дальнейшим получением разрешения или отказа на проведение операции.
B.: Должен ли пластический хирург быть психологом? И как строится ваше общение с пациентом?
Д.: Я думаю, что это основной принцип в общении хирурга и пациента. Если не возникает никакой связи между ними — что ж, возможно, это не ваш хирург и нужно искать своего. Потому что в первую очередь, у пациента должно быть доверие к своему врачу.
А вообще, с опытом любой хирург становится психологом. И глядя на пациента, на его запросы, ты понимаешь, что ему нужно, а где уже врачу нужно отказать или, наоборот, предложить. Чем больше ты работаешь с пациентами, тем больше ты повышаешь свой уровень не только как врача, но и как психолога.
B.: Кому бы вы порекомендовали обращаться к пластическому хирургу, а кому — нет?
Д.: Пластическая хирургия имеет два направления — это реконструктивная хирургия (примерно 90% операций) и эстетическая. И именно последнее направление принято в обществе считать пластической хирургией — коррекция возвратных изменений, исправление лопоухости и все эстетические операции на теле. А вот реконструктивная хирургия применяется в общих направлениях медицины — в онкологии, травматологии, общей хирургии. Вообще, если у пациента есть комплексы — любые, связанные с его телом или лицом — то от них нужно избавляться. И если это в силах пластического хирурга, что-то исправить и скорректировать, то стоит обращаться к нему за профессиональной помощью.
B.: Как вы относитесь к популярной мысли о том, что красота даётся природой, и вмешиваться в это не стоит?
Д.: Я убеждён, что создать красоту просто невозможно. Поэтому я и не вмешиваюсь в то, что дано природой, а вношу лишь небольшие штрихи, чтобы подарить человеку уверенность и сделать его более раскрепощённым. Например, в случае возрастных изменений, я могу повернуть время вспять и отсрочить старение на 5-10 лет, но его красота, обаяние и харизма останутся нетронутыми.
BALLARE зима 2018/19 69
